Составляющие.


- И жениться тебе надо, Афанасий, жениться!
- На кой? Чтоб меня тоже из дома выгнали?
- Ну, это ты не обобщай! Это частный случай, индивидуальный. Семья ячейка общества. Основа государства.


Обустроенный быт, семья, работа. Это в трех словах. И вариант семья-работа-семья - не такой плохой вариант. И даже те, кто покоряет океаны и северные льды (при всей своей самодостаточности и внешней успешности) без этого истинно счастливы быть не смогут. Одиноки потому что.

Если конечно семья ячейка общества, а не семейная могила.

Случаи разные известны. Бывает, подъехал к дому, а идти туда не хочется. И наоборот, куда хочется - там ты не нужен.

Но все равно, дом и любимая любящая Женщина - основное. Кто одинок, тот мается. Поскольку присутствующие и даже исполненные желания, покоренные океаны и северные льды, второстепенное. Прилагаемое.

Дом, где тебя всегда искренне ждут - Главное.


На этом надо бы и кончать (и так все ясно) да чувствую, несут меня бесы, потому слушайте:


"Не люблю, отцы, фальши, а хочу истины! Отцы монахи, зачем поститесь? Зачем вы ждете за это себе награды на небеси? Так ведь из-за этакой награды и я пойду поститься! Нет, монах святой, ты будь-ка добродетелен в жизни, принеси пользу обществу, не заключаясь в монастыре на готовые хлеба и не ожидая награды там наверху"


Не должен человек быть один. Человеком быть перестает. Подобная расхлябанность зачастую доводит до своего логического завершения в качестве преждевременного жизненного тупика. Но рядом должен быть по-настоящему любимый и любящий человек, а если такого нет, лучше уж необойденная грехом вседозволенность одиночества, поскольку из двух зол всегда выбирают меньшее.

На плодотворное же одиночество способны лишь сильно творческие натуры, а лучше всего с этим делом получается у иноков, выбравших себе (по примеру Серафима Саровского) путь монашеского затворничества. Там, ежели повезет, можно настолько бесповоротно и окончательно мутировать, что обретешь славу, почет и поклонение.

А за что?

Ведь для того чтобы отрешиться от мира и поселившись в лесу питаться во благо господа капустным листом, а когда надоест, припереться в монастырь и заявив что берешь на себя иноческий обет молчания удалиться в затвор, ожидая нашествия благодати (отвлекаясь от обыденности изучением святого писания и чтением молитв) большого ума не надо. Но есть в том проявление слабости, неспособности, невозможности и нежелания.

Я вот, в период летнего передвижничества, живу совершенно один в беспросветной глуши. Бывает, по несколько дней ни с кем не общаюсь (не поддерживаясь духовным). И абсолютно от этого не страдаю. Наоборот, мне такое, не отвлекающее от основного занятия душевное спокойствие даже приятно. Но ничего заслуживающего уважения, тем более героического, в том осознанном уединении, не усматриваю.

Ты попробуй здесь, в миру, остаться Человеком. Вот оно, ох как сложно.

• 
• 
•