Судили деревню
(а та безответна)
за то, что бедна,
и за то, что бездетна.
Лишали последнего -
школы, больницы.
Под масками прятали
сытые лица.
А что с ней считаться?
Ни рожи, ни тела.
Деревня молчала,
деревня терпела.
Терпеть на роду ей написано
что ли?
Она ни земли не познала,
ни воли.
Терпела воров
и терпела сатрапов.
Ходила и по миру,
и по этапу.
И вот заморилась,
как пахарь на поле.
В застывших глазах
ни обиды, ни боли.
А только извечная
женская жалость.
К тому, кто остался.
К тому, что осталось.
Одна лишь любовь
неизбывная к людям.
И к тем палачам.
И к теперешним судьям.
Судили деревню.
Хлестали, как плетью.
Свои,
не признавшие матери
дети.

• 
• 
•