[COLOR=red] Папа[/COLOR]

[SIZE=-1][COLOR=red]2.[/COLOR][/SIZE] Еще папа запомнился тем, как он устраивал «небо в алмазах». Такие ситуации возникали нечасто. Первая, запомнившаяся, - это свадьба моей старшей сестры. Луиза приехала в военный городок после окончания школы. До этого она жила на Украине вместе со своей матерью и сестрой. В институт она не поступила, и папа сказал: «Раз ты такая дура, пойдешь работать на стройку». И она пошла, и два года проработала каменщиком, т.е. укладывала кирпичи.
В военном городке было много молодых и симпатичных лейтенантов. А вот за двумя рядами колючей проволоки (тогда войска ПВО только создавались и были очень засекреченными) молодых девушек было очень мало. Точнее только две: дочь замполита (моя сестра) и дочь зам. командира части по тылу. Ухаживаний было много. Женихов тоже. Луиза влюбилась, ответив согласием на предложение, и началась подготовка к свадьбе. Я почему-то особенно хорошо помню ящики с зеленым горошком, которые стояли в коридоре. За день до свадьбы приехали родственники жениха, и родители устроили праздничный ужин в честь их приезда. Все было замечательно и мило. Когда ужин закончился, мама жениха попросила показать ей приданое. Моя мама стала что-то говорить про постельное белье, подушки и одеяла. Но папа перебил маму и грозным голосом спросил: «Какое приданое?». И когда мать жениха сказала, что она не позволит сыну жениться на бесприданнице, а жених при этом молча стоял в стороне, я впервые увидела, что такое «небо в алмазах» в папином исполнении. Точнее оно было не в алмазах, а в зеленом горошке, банки с которым папа с особым удовольствием бил об пол, о стены. Папа кричал, что его старшая дочь самая лучшая в мире, что для любого мужчины она награда. А что другое мог говорить любящий отец. Свадьба не состоялась. Неразбитые банки с зеленым горошком потом разбивались уже сами по себе. Потеплело, горошек портился, и железные крышки взлетали вверх. ( Кстати Луиза успешно закончила МИСИ и добилась серьезных успехов в жизни).
Второй раз небо в алмазах возникло, когда средняя сестра Алла, тоже переехавшая жить к нам после окончания школы, сообщила, что не набрала проходной бал и в институт не поступила. Папа правой рукой показал куда-то вперед и произнес: «Завтра же на стройку!», а левой долбанул чашкой с чаем об стену. На этом обсуждение закончилось. Алла отработала на стройке, но уже не каменщицей, а маляром. Потом поступила на юридический факультет МГУ и ее карьера сложилась весьма успешно
25 августа я приехала из института и сказала, что по конкурсу не прошла. Папа уже приподнял руку и приготовился произнести заветную фразу, но мама опередила его и прокричала: «Наташеньку на стройку не отдам!». Папа для порядка взял со стола вазу, без особого азарта разбил ее об стену и произнес: «На стройку ее никто и не возьмет. Такая хилота там никому не нужна. Но я ей подберу работу». Через неделю мы вместе вышли из дома. У подъезда стояла черная «Волга». Я протянула руку, чтобы открыть заднюю дверь и в это время получила сильный удар по руке. Этот диалог я запомнила на всю жизнь.
- Папа! За что?
- А зачем ты дверь открыла?
- Чтобы сесть в машину.
- А зачем ты хочешь сесть в машину?
- Чтобы доехать до работы. Ты же поедешь мимо.
- На работу на персональной машине поеду я. Я это заслужил. А для тебя 233 автобус и метро. Если очень постараешься, то и за тобой придет персональная машина. Но до этого надо будет достаточно долго поездить в общественном транспорте.
Устроил меня папа на работу корректором в типографию, где я проработала 7 лет. Иногда думала, что лучше бы на стройку. А через 25 лет к подъезду дома, в котором я жила, подъехала черная «Волга», на которой я должна была ехать на работу. Папы уже не было. Но тогдашняя моя обида и боль дали результат.
Когда я училась в восьмом классе, произошел еще один «алмазный» случай. Я собиралась на вечер в школу и надела юбку, сшитую собственными руками из старых папиных брюк, и блузку, перешитую из маминого платья. И тогда мама, похвалив меня за самостоятельную работу над брюками-блузками, совершила волшебство: она разрешила надеть ее красные английские туфельки на каблуках. Я была счастлива больше, чем Золушка. Ей туфельки подарил ученик феи, а мне моя строгая мама. В тот момент, когда я почти положила туфли в сатиновый мешочек для сменной обуви, в дверь вошел папа. Я испугалась и спрятала туфли за спину. Папа строго спросил: «Что происходит?». Когда он получил информацию об английских туфлях, он завелся с полуоборота. Туфли полетели в окно. Мама получила очередной выговор за неправильное воспитание дочери. А мне в очередной раз объяснил, что с моей внешностью мне не о танцах думать надо, а об учебе. Потому что с таким большим носом, как у меня, замуж все равно меня никто не возьмет, а значит надо учиться. В тот день прозвучала еще одна фраза. «Я не позволю, - сказал папа,- чтобы дочь полковника была одета лучше, чем дочь слесаря». И не позволял до окончания школы.

• 
• 
•