[SIZE=+1][COLOR=red]А НА РУСИ — СВЯТКИ[/COLOR][/SIZE]

25 декабря, в астрономический день зимнего солнцеворота, первый день победы солнца над тьмой, испокон века открывался на Руси самый большой и любимейший праздник года — Святки. Начинался он в ночь с 24 на 25 декабря и продолжался две недели, до самого Крещения (6 января). И потому ли, что отвечал он каким-то особенным свойствам и потребностям русской души, [B]или потому, что сохранял в себе отголоски самых древних обрядов славянских пращуров, но только оказался он не менее стойким, чем разгульная русская Масленица, и продержался в народе до шестидесятых годов ХХ века.

[/B]



[B][COLOR=darkblue]Святые, или Страшные, вечера[/COLOR][/B]

…Наступает вечер перед днем Рождества Христова, рождественский Сочельник (или Сочевник). Тьма сгущается и спускается на землю, покрывая своими тяжелыми тенями снега бело-пушистые. И вот, вспыхивает на востоке ярко-трепетным светом первая звезда. Ее-то и ждут — не дождутся, поскольку теперь только можно сесть в этот день за трапезу, веруя, что загорелась та самая звезда, что возвестила когда-то волхвам о рождении Сына Божия в Вифлееме Иудейском. Поскольку продолжается еще рождественский пост, еда не обильна, но особенна и традиционна: на столе — сочиво (или кутья), сваренная на меду каша из ячменя, пшеницы или риса с изюмом, а также взвары — вареные на меду сушеные яблоки, груши и сливы, оладьи медовые да пироги постные. (А впереди еще две кутьи — под Новый Год и под Крещение). В каждом доме пекли к этому дню фигурное печенье из пшеничной муки — фигурки, изображающие домашний скот, птиц и пастухов. (Каких-нибудь десять лет назад автор лично наблюдал, как это делают в деревнях по берегам Белого моря). Эти фигурки выставлялись в окнах, чтобы прохожие их видели, а также рассылались в подарок родным. Хранили их до Крещения, после чего размачивали в святой воде и съедали.

С самого Сочельника до 1 января ни одна хозяйка не выметала сор из избы, чтобы потом собрать весь его в кучу и сжечь посреди двора. Считалось, что так и беды все из дома выметутся, и урожай будущего года будет защищен (и в саду, и на огороде).

Еще ночью начинают колядовать. “Коляда” (или “коледа”) — слово загадочное, и по сей день нет ему ни одного надежного объяснения. Дело в том, что в разных областях России народ придавал этому слову самые различные понятия. Так, на севере называют колядою сам рождественский Сочельник, а колядованием — обряд хождения от дома к дому с поздравлениями и песнями. В Новгородской области колядой называют подарки, получаемые при хождении по дворам. На юге называют этим именем самый праздник Рождества и даже все Святки. У белорусов “колядовать” означает — Христа славить. Если же обмолвится этим словом житель Смоленщины, в его устах оно имеет значение “побираться, просить милостыню”.

Как бы то ни было, но ходили по дворам — колядовали на Святки — повсеместно, как в селах, так и в городах, включая столицы. Известно, что в этом обряде принимал участие даже государь Петр Великий, а тех, кто от него уклонялся, приказывал бить плетьми.

Когда-то по селам Московской губернии возили на санях Коляду — девицу, одетую поверх шубы в белую рубаху. И пели: “Уродилась Коляда накануне Рождества…”. Но уже к началу ХХ века такие сложные действа заметно упростились, а потом свелись к минимуму. В первую святочную ночь колядовала обычно молодежь, и парни и девушки шли веселой гурьбою по улицам, неся перед собою на шесте или зажженный фонарь в виде звезды, или вырезанный из картона домик с горящей свечою внутри. Останавливались у тех домов, где горел огонь, заходили и пели колядки — песни, в которых славили хозяина со всем его семейством, за что получали в награду или угощение, или деньги. Песни часто сочинялись прямо на ходу, но существовали в этом искусстве традиционные, идущие из стародавних времен правила. Хозяина, например, величали не иначе, как “светел месяц”, хозяюшку — “красным солнцем”, детей их — “чистыми звездами”. Впрочем, кто умел, придумывал величания более выразительные: “Хозяин в дому — как Адам на раю; хозяйка в дому — что оладьи на меду; малы детушки — что виноградье красно-зеленое…”

Подобные славословия были характерны главным образом для городов, в деревнях же бытовали несколько иные песни. Одни — идущие, вероятно, из самой глубокой древности, в которых рассказывалось, например, о том, как “Божья Мати в полозе лежит, Сынойка родить; Сына вродила, в море скупала…” Другие — отличающиеся какой-то чисто деревенской непосредственностью: “Кто не даст пирога — Сведем корову за рога, Кто не даст ветчины — Тем расколем чугуны…”

И что вы думаете, — колядующая молодежь действительно могла осуществить свои угрозы, потому что на Святках дозволялось все, и всякое озорничанье считалось просто баловством. Уже после первого, рождественского, обхода домов молодежь чаще всего собиралась в заранее подготовленной избе на посиделки, где устраивалась пирушка — на стол выкладывалось все, чем одарили щедрые хозяева, а на подаренные деньги покупалась выпивка, ведь ее на вынос не дают. После застолья начинались игрища, гадания, хороводы.

Подобные обходы проводились трижды — в Сочельник, под Новый год и накануне Крещения. И в каждой семье ждали колядующих, заранее готовили для них угощение и как дети радовались их приходу.