[COLOR=#2F003F]Отчего то сегодня вспомнилась одна роковая история. О силе отцовского слова и наказа.
Точнее, всплыла она несколько дней назад, но терзает меня и просится на бумагу. О том, как внимательно даже ресностно нужно относится к словам своим. Даже, оброненным невзначай и впопыхах.

…Был у нас на объединении главный инженер. Пинчук Павел Аникеевич.
Впрочем, почему «был»?!
Он и сейчас, наверное, живёт где-то и здравствует. Дай бог ему и здоровья и долгих лет. Последний раз видел я его в Гродно, но много-много лет назад.

Красавец-мужчина под метр девяносто с густой шевелюрой чёрных волос, среди которых уже пробились редкие проволочки-сединки. Густые брови, которым позавидовал бы сам Леонид Ильич. Карие глаза, что глубоко сидели под этими бровями придавали лику ему образ слегка зловещий, но с головой выдавали хозяина их как добродушного и совестливого человека.
Мне немного удалось с ним поработать и научиться у него -
как из ружья, я только встав начальником крупного цеха, вылетел в другой город, чтоб строить там завод аналогичный нашему, кемеровскому.

Но историю, которую он рассказал, останется у меня в памяти как назидание на всю жизнь.
Детство его прошло в деревне, где отец его обосновался своим большим семейством. Обосновался и жил много лет. И вот пришла пора старшему брату моего рассказчика в армию идти. Как тогда водилось, устроили вседеревенский праздник по этому поводу. В деревнях гуляют долго и основательно. Так долго, что частенько праздник разбивается на группы по интересам.
Старшие поддают и жизнь вспоминают, парубки с девчатами свой праздник гуляют.

И вот когда все основательно приняли на грудь, сын подошёл к отцу за благословением отцовским и напутствием. Но то ли, отец перебрал основательно сверх нормы, то ли должного внимания на виновника торжества не обращал; только обратился сын к нему с укоризной.
- Отец! Я ведь в армию ухожу! Жду наказа твоего, напутствия, а ты всё за столом да за столом.
Только отец или, действительно, лишку принял на грудь, или, именно, в этот миг от сыновних слов ударил хмель в его седую голову, а только брякнул он языком своим пьяным:
- А чтоб ты оттуда не вернулся!!!

Все вмиг протрезвели. Было слышно как собаки брешут на дальней окраине деревни.
С тем сын и ушёл. Призвали его в танковые войска.

А через четыре месяца привезли его из армии. Точнее, то, что осталось от его красивого и статного тела. На первых же учениях, когда танки были на марше, случилось что-то с одной из боевых машин. Заглох мотор. Да так, что ничего не могли с ним сделать. А время поджимает – подразделению уже грозило невыполнение приказа и срыв выполнения боевой задачи. Решили зацепить заглохший танк на буксир и тащить его на тросе. Благо, до исходной позиции всего несколько километров осталось.
Молодой танкист бросился цеплять трос. Только короток он был. Тогда последовала команда впереди стоящей машине сдать назад. За управлением её сидел такой же неопытный первогодка. Он слишком резко сдал назад.
Так, что просто разрубил пополам того, который собрался цеплять трос…………………

Когда привезли тело сына в деревню, отец онемел. Ходил как тень, не проронив ни слова.
Теперь он всегда был один. Сидел, ходил, что-то делал. Но всегда один. И всё молча.
А через месяц он умер.
Непосильным для сердца оказался груз невзначай оброненного отцовского слова. Того самого, что убило сына, хотя должно было защищать.
Убило сына и не пощадило самого автора этого слова………………………………………[/COLOR]

• 
• 
•